Армяне в Карабахе так обнаглели, что смели приказывать второму секретарю ЦК Компартии Азербайджана.
Как передает AZE.az, в советские времена в СССР бытовало негласное, но непреложное правило – вторыми секретарями в «неславянские» союзные республики Москвой всегда назначались славяне (русские, украинцы, белорусы). Если первым секретарем ЦК Компартии союзной республики почти всегда являлся представитель коренной национальности, то вторым – обязательно славянин. Именно они, «спущенные» сверху славяне, были всевидящим оком союзного Центра, бдительно следя за всем, что происходит в республиках. Не был исключением и Азербайджан.
Из ныне здравствующей азербайджанской партноменклатуры сегодня в Москве проживает бывший второй секретарь ЦК Компартии Азербайджана Василий Николаевич Коновалов, которому 1 января 2016 года исполнится 90 лет. Корреспондента haqqin.az он встретил по-азербайджански гостеприимно и охотно рассказал о пяти годах (1983-1988) работы в нашей стране.
– Василий Николаевич, когда и при каких обстоятельствах вы были назначены вторым секретарем ЦК Компартии Азербайджана?
– Для начала хочу отметить, что до назначения в Азербайджан я успел пройти огромную школу. Сам я родом из Кирова. В 1950-е годы переехал в Москву, где окончил Высшую школу профсоюзного движения и где началась моя партийная работа. Сначала работал в Подмосковье заведующим отделом пропаганды и агитации одного из райкомов, потом секретарем партии по зоне МТС (в советские годы машинно-тракторные станции – госпредприятия, обслуживавшие колхозы и совхозы – ред.).
После ликвидации МТС перешел в Московский обком партии – сначала инструктором, затем заведующим отделом. В декабре 1967 года меня перевели в ЦК КПСС – как водится, был инструктором, затем завсектором и заместителем заведующего отделом. Лет через десять меня назначили завсектором Белоруссии и Прибалтики в ЦК КПСС.
И вдруг летом 1983 года вызывает завотделом организационно-партийной работы (этот отдел тогда ведал кадрами) ЦК КПСС Егор Кузьмич Лигачев и сообщает, что есть предложение рекомендовать меня на работу в Азербайджан вторым секретарем. Я удивился: «Как же так, ведь я работаю совсем на другом направлении, да и насколько целесообразно назначать славянина вторым секретарем в мусульманскую республику?» В ответ услышал многозначительное: «Поступило предложение…» Вскоре меня вызвали на заседание Секретариата ЦК КПСС, которое вел тогдашний второй секретарь Константин Черненко, где меня и утвердили вторым секретарем ЦК Компартии Азербайджана.
Перед отъездом в Баку меня принял член Политбюро ЦК КПСС, первый заместитель председателя Совета Министров СССР Гейдар Алиев и обстоятельно рассказал об особенностях работы в этой республике. Гейдар Алиевич отметил, что в годы его руководства Азербайджаном он лишил партийную и государственную номенклатуру роскошных дач.
«У меня к вам всего одна просьба: не возвращайте им эти дачи», – вдруг сказал Гейдар Алиев.
Вот так летом 1983-го я с супругой оказался в Баку. Было мне тогда 57 лет. Поселили нас по соседству с председателем Совета Министров Азербайджанской ССР Гасаном Сеидовым.
– Какие отрасли и направления вы курировали в Азербайджане? Как складывались ваши отношения с местной партийно-государственной элитой?
– О, нагрузили меня по первое число (смеется). Поручили курировать орготдел ЦК, машиностроение, энергетику, нефтяную отрасль. Многое приходилось осваивать на ходу. Очень помогал нынешний премьер-министр Азербайджана Артур Расизаде, который в те годы заведовал отделом машиностроения в ЦК. Что же касается того, как меня приняли в Азербайджане, то тут никаких вопросов и разногласий не было.
С первым секретарем Кямраном Мамедовичем Багировым у нас сложились достаточно теплые отношения. Правда, у него был свой стиль работы, который, признаться, не всегда меня устраивал. Например, он всегда принимал решения единолично, не советуясь ни с кем, в том числе и со мной. Этот стиль работы сохранился со времен Гейдара Алиевича, который был глыбой даже не республиканского, а общесоюзного значения.
– На годы вашей работы в Азербайджане приходится начало сепаратистского движения в НКАО. Были ли какие-то звоночки, которые свидетельствовали о нагнетании ситуации в области?
– Во-первых, хочу сказать, что все эти разговоры о том, что область якобы отставала в социально-экономическом плане от остального Азербайджана, абсолютно не имеют под собой почвы. Область жила и развивалась не хуже, а даже лучше остального Азербайджана. Я не лукавлю, ведь в республике я курировал многие отрасли экономики и хорошо знал истинное положение дел.
Конечно, кое-какие звоночки о положении в НКАО были. Нам сигнализировали, причем не из КГБ, а с мест и задолго до февраля 1988-го. Скажу так, тревожная информация стала поступать со второй половины 1987 года. А в конце того же года и в начале 1988-го в Баку стали прибывать беженцы из Армении. Мы размещали их в домах отдыха, пионерлагерях, старались обеспечить одеждой и продуктами питания.
Когда начал заниматься этой информацией, мне стало понятно, что все это – хорошо продуманная и спланированная акция. Например, в середине 1987 года секретарь по идеологии Карабахского обкома Мирзоян вдруг поставила вопрос об освобождении ее от должности по собственному желанию. Нам в Баку это показалось странным – люди десятилетиями работают, чтобы дослужиться до должности секретаря по идеологии, а тут она вдруг хочет уйти. Тем более что претензий к ее работе не было. Потом уже выяснилось, что она была осведомлена о тайной подготовке к отделению области от Азербайджана и не хотела в этом участвовать.
11 февраля 1988-го Магомед Асадов (будущий министр внутренних дел Азербайджана) и я по поручению Кямрана Багирова прибыли в Степанакерт (ныне Ханкенди – ред.), где провели заседание партийного актива. У местных коммунистов открыто спросили: как вы собираетесь жить вне Азербайджана, ведь вас всем снабжает эта республика – топливом, электроэнергией, продуктами, товарами? На заседании бюро армяне вроде бы согласились с нашими доводами.
Нами загодя было подготовлено обращение к жителям области, где говорилось, что в Карабахе специально нагнетается обстановка. В обращении черным по белому было написано, что насильственное (а Баку не давал и не даст такого разрешения) отделение области от Азербайджана – шаг антиконституционный.
Текст набрали в местной типографии и утром должны были опубликовать в областных газетах. А ночью к нам прибегает первый секретарь обкома Борис Кеворков и сообщает, что первый секретарь Степанакертского горкома Завен Мовсесян предупредил его: если утром это обращение появится в прессе, то он не отвечает за последующие события. Кроме того, Мовсесян, минуя Кеворкова, направил срочную телеграмму на имя Горбачева с мольбой убрать меня и Асадова из области. На следующий день горничная в гостинице сообщает, что меня зовут к телефону. Снимаю трубку, и далее следует такой диалог:
– Алло, Василий Николаевич, с вами говорит Игорь Мурадян. Вы слышали такую фамилию?
– Да, слышал. Что вам нужно?
– Немедленно уезжайте из Степанакерта, не мутите тут воду.
– От чьего имени вы позволяете себе говорить?
– Товарищ Коновалов, я вас предупреждаю, подумайте о своем будущем.
Вы представляете, насколько обнаглевшими были сепаратисты, что приказывали второму секретарю ЦК Компартии Азербайджана?! Они ведь знали уже о телеграмме Мовсесяна, поэтому чувствовали себя вольготно. Удивительно, но телеграмма дошла до адресата, и от нас потребовали покинуть область. Естественно, никакого обращения опубликовано не было.
– Вы как второй секретарь ЦК Компартии Азербайджана имели выход на Москву. Сигнализировали ли об опасной тенденции в НКАО?
– Конечно, сигнализировал. В ответ нам предлагали решать вопрос партийными методами. Но ведь эти методы уже не действовали. Надо было предпринимать другие меры, силовые, например, а нам рекомендовали действовать в рамках закона, не превышать свои полномочия. Мы настоятельно предлагали изолировать нескольких провокаторов, которые мутили в области. Но нам не позволили. Да и поздно было уже: арест и осуждение провокаторов немедленно превратили бы их в мучеников и героев.
Вместо действенных мер по стабилизации положения Москва сменила руководителей Азербайджана и Армении – Багирова и Демирчяна. Тогда и мне стало ясно, что я не жилец в Азербайджане. И точно – в конце 1988 года меня отозвали из Баку.
После этого я больше не занимал никаких партийных или государственных должностей, полностью перейдя на преподавательскую деятельность в Московской областной партшколе. Но об Азербайджане никогда не забывал. Всегда вспоминаю с ностальгией годы работы в вашей республике, а два года назад при содействии Посольства Азербайджана в России выпустил книгу «Странички дневника – карабахский узел», в которой подробно описал причины армяно-азербайджанского конфликта.